4
Mother's name is Anna,
Lev — of the child.
In his name is fury,
In her is quiet.
Red is his hair —
Tulip's head!
So, Hossanah
To the little tsar!
God give him lungs
And the smile of Mom
And a look of
Pearl-seeking one.
God, attentively
Look after him:
Tsar's son's more divine
Than the other sons.
Red lion-cub
With green eyes,
Heavy burden is on your head!
Northern and Southern oceans
And thread of pearl
Black rosary is in your hand.
4
Имя ребёнка — Лев,
Матери — Анна.
В имени его — гнев,
В материнском — тишь.
Волосом он рыж
— Голова тюльпана! —
Что ж, осанна
Маленькому царю.
Дай ему Бог — вздох
И улыбку матери,
Взгляд — искателя
Жемчугов.
Бог, внимательней
За ним присматривай:
Царский сын — гадательней
Остальных сынов.
Рыжий львёныш
С глазами зелёными,
Страшное наследье тебе нести!
Северный Океан и Южный
И нить жемчужных
Чёрных чёток — в твоей горсти!
____
Ахматовой. 1. О, Муза плача, прекраснейшая из муз!..
Ахматовой. 2. Охватила голову и стою...
Ахматовой. 3. Ещё один огромный взмах...
Ахматовой. 4. Имя ребёнка — Лев...
Ахматовой. 5. Сколько спутников и друзей!..
Ахматовой. 6. Не отстать тебе! Я — острожник...
Ахматовой. 7. Ты, срывающая покров...
Ахматовой. 8. На базаре кричал народ...
Ахматовой. 9. Златоустой Анне — всея Руси...
Ахматовой. 10. У тонкой проволоки над волной овсов...
Ахматовой. 11. Ты солнце в выси мне застишь...
Ахматовой. 12. Руки даны мне — протягивать каждому обе...
«I’ll sew myself a pair of black trousers / from the velvet of my voice. / A yellow smock from three yards of sunset. / I’ll saunter along the Nevsky Prospect of the world, / along its polished strips, / with the step of Don Juan and a fop. Let the earth, gone to seed from neglect, ye...»
«A / street. / Mastiff / faces / sharp- / er / than years. O- / ver / iron horses / the first cubes leapt / from the windows of running houses. / Swans of bell necks / curve themselves in nooses of cables! / In the sky a cartoon giraffe is about / to show off motley rusty ...»
«When the noisy day quiets down / and the translucent shadow of night descends / on the muted streets of the city, / sleep–the reward for the day’s works – is granted to normal men. / But for me, agonizing hours of insomnia / drag by in silence. / In the dead stillness my conscience...»
«I drink to this ruined home, / To my evil life, / To our mutual loneliness, / And I drink to you — To the lie from the lips that betrayed me, / To the deadly coldness of your eyes, / To the fact that the world is cruel and crude, / To the fact that God did not save us.»