We live, but cannot feel the earth,
And if we speak, we can’t be heard.
But wherever you hear a half-conversation,
They talk of that backwoods lout in the Kremlin.
Ten fat fingers like greasy worms,
Each of his words weighs fifty pounds.
His moustache bristles in cockroach laughter,
And his polished jackboots glitter.
His gang surrounds him, a spineless crew,
Half-men who do what he tells them to.
Some growl, some whimper, some yowl and hiss,
But he alone rages and bangs his fists.
Decree on decree like horseshoes fly
At groin, forehead, eyebrow, eye.
Each execution — sweet as a berry,
To this broad-chested thug from Gori.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.