We cannot sense the country that’s under our feet
Our discourse fades entirely after couple of feet,
And wherever the chitchats meander
Haunts the ghost of the Kremlin highlander.
Greasy fingers, like maggots, are sleazy and swelling
And his words are like dumbbells obese and compelling,
Brushy cockroach mustache, always smiling,
And his boots are invariably shining.
Scrawny necks of subservient “heroes” shrivel
Semi-humans, who proffer obedient drivel.
Some would snivel, the others would whimper
He alone ordinates with a simper.
As a blacksmith, he’s molding his daily ukase
Like a punch in the nose, or a slap on the face.
He imbibes execution and ravage,
With his barrel-like chest of a savage
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.