לֹא, אֵינֶנִּי בֶּן-זוּג לָךְ, גְּבֶרֶת,
מוֹצָאִי מֵאֶרֶץ שׁוֹנָה,
לֹא אֹהַב גִּיטָרָה חִוֶּרֶת
אֶלָּא קוֹל פִּרְאִי שֶׁל זוּרְנָה.
לֹא בְּאוּלַמּוֹת וְסָלוֹנִים,
לַזָּ'קֶטִים וְלַשְּׂמָלוֹת —
אֶת שִׁירַי אֶקְרָא לַדְּרָקוֹנִים,
לַשָּׁמַיִם וְלַחוֹלוֹת.
עֵת נַפְשִׁי צְמֵאָה, מְאֹהֶבֶת,
הִיא עַרְבִי שׁוֹתֶה בַּמִּדְבָּר —
לֹא אַבִּיר כָּנוּעַ כְּעֶבֶד
שֶׁכָּאן בַּתְּמוּנָה מְצֻיָּר.
וְאָמוּת לֹא עַל כַּר וְכֶסֶת,
עִם נוֹטַרְיוֹן וְרוֹפֵא,
אַךְ בְּסֵתֶר נְקִיק, בָּעֵשֶׂב
וּבְצֵל קִיסוֹס יְפֵהפֶה;
וַאֲנִי גַּם לֹא אֶתְאַזְרֵחַ
בְּגַן-עֵדֶן צַח וְרַחוּם,
אַךְ הֵיכָן שֶׁמּוֹכֵס, רוֹצֵחַ
וְזוֹנָה יִצְעֲקוּ לִי: "קוּם!"
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!