A searing sun, a Daghestani valley...
I lie at noon, a bullet in my breast;
My steaming wound is deep, no strength to rally
And drops of blood keep oozing from my chest.
I lie alone, the valley's sandy edges
Are crowded in by looming cliffs so steep,
The sun burns down upon their yellow ledges
And right through me — I sleep a deadly sleep.
I dream of flaming torches being paraded —
A night-time feast at home across the sea,
And young girls with their hair in flowers braided
Are smiling and conversing about me.
But one of them does not feel like conversing,
She sits alone, absorbed in quiet thought,
Her youthful soul compelled to keep rehearsing
A doleful dream, God only knows by what.
She sees that distant Daghestani valley...
A corpse she recognises lies in mud;
Its steaming wound grows black, no life to rally,
And gushes forth a stream of chilling blood.
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня — но спал я мёртвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шёл разговор весёлый обо мне.
Но в разговор весёлый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа её младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй