Noon heat, a gorge in Daghestan,
I lay still, a bullet in my chest:
The deep wound was still red-hot,
blood seeped, drop by drop.
I lay lonely on the gorge’s sand,
the cliff-ledges towered around,
the sun burned their yellow heights,
and I — I slept like the dead.
And I dreamed of a midnight ball,
in my homeland, gleaming light,
young girls wreathed in flowers
talking about me, with delight.
But one sat there, deep in thought,
not part of the joyful theme,
and her young soul, God knows,
was plunged in the saddest dream.
Her dream, a gorge in Daghestan…
in that gorge a friend lay dead,
a black wound in his chest:
of dark blood a cooling stream…
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня — но спал я мёртвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шёл разговор весёлый обо мне.
Но в разговор весёлый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа её младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй