I returned to my city, familiar as tears,
As veins, as mumps from childhood years.
You’ve returned here, so swallow as quick as you can
The fish oil of Leningrad’s riverside lamps.
Recognize when you can December’s brief day,
Egg yolk folded into its ominous tar.
Petersburg! I still don’t want to die:
You have the numbers of my telephones.
Petersburg! I still have addresses,
By which I can find the voices of the dead.
I live on the back stairs and the doorbell buzz
Strikes me in the temple and tears at my flesh.
And all night long I wait for the dear guests,1
Rattling, like manacles, the chains on the doors.
____
1. “Dear guests” was a euphemism for the political police.
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня ещё есть адреса́,
По которым найду мертвецов голоса́.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.