I’ve returned to my city, with tears too well versed,
And with veins and with childhood’s glands ready to burst.
You’ve returned here — with haste you have swallowed some draughts
Of the fish oil that fuels the river’s light’s shafts!
So December day sooner acknowledge my friend,
When the yolk with the ominous tar finds a blend.
Petersburg! I am simply not ready to die:
You possess my phone number — just give it a try.
Petersburg! I retain an address in my head,
Where location still lingers of voices now dead.
On a grubby back staircase I live. In my head
Sounds the bell that is torn from my flesh, made of lead,
And I wait for dear guests as continues the night
When the sliding of door chains will witness to light.
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня ещё есть адреса́,
По которым найду мертвецов голоса́.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.