Outside, the music is steeped
In such ineffable sadness.
The ice-packed oysters on the dish
Have the sharp, fresh tang of sea.
He said to me: "I really am
A true friend!" — and he touched my dress.
How unlike a caress it was,
The touch of those hands.
This is how cats or birds are stroked,
How you gaze at a shapely equestrienne...
His calm eyes have nothing but laughter in them,
Under pale lashes of gold.
And the sorrowing violins, behind
a veil of smoke, intone —
"Thank the stars — For the first time,
You and your beloved are alone."
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: «Я верный друг!»
И моего коснулся платья.
Так не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных...
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
«Благослови же небеса —
Ты в первый раз одна с любимым».