Where Rome’s judge judged an alien populace,
Atop a basilica, joyous and the first,
Like Adam once, a gracefully ribbed vault,
Giving its nerves a stretch, flexes its muscles.
The secret plan gives clues externally:
The forceful flying buttresses ensure
That though the mass is high the walls endure,
The vault’s battering ram looms harmlessly.
Sporadic labyrinth, inscrutable forest,
The reasoned chasm of the Gothic mind,
Christian meekness and Egyptian might,
The reed next to the oak, ruled by the nivelling plummet.
But by and by the more attentively
I peered at monster ribs, old stronghold Notre Dame,
The more I thought that I too may one day from some
Unkindly heaviness create a thing of beauty.
Где римский судия судил чужой народ —
Стоит базилика, и — радостный и первый —
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план,
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И свода дерзкого бездействует таран.
Стихийный лабиринт, непостижимый лес,
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес.
Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,
Я изучал твои чудовищные ребра, —
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создам...