When the earth was watching Lord with tremor
Handling its demanded overhaul,
Name restrained the sun from daily travel,
Name tore down Jericho's wall.
Eagle's wings went paralyzed entire,
Stars fled to the crescent terrified
When the Name a-swam like salmon fire
In the unintelligible height.
While the numbers were for plow cattle,
Livestock of the low daily life.
As all shades of meaning one can settle
In a smart and docile number line.
Venerable patriarch, gray-haired,
Having mastered good's and evil's end,
To rely on sound hardly dared,
Scrabbled instead a number on the sand.
We forgot that Name, in daily losses,
Is the one reliever off the shelf
And the simple equation of the Gospel
Telling us the Name is God Himself.
Petty matter let we put a limit
On it, as a desolated hive.
And as honeybees left starving in it,
Names are rotting, no longer live.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому, что все оттенки смысла
Умное число передает.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что слово это Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.