A lot of us were on the bark:
Some framed a sail for windy weather,
The others strongly and together
Moved oars. In silence sunk,
Keeping a rudder, strong and clever,
The skipper drove the heavy skiff;
And I — with careless belief —
I sang for sailors... But the stiff
Whirl smashed at once the waters' favor...
All dead — the captain and his guard! —
But I, the enigmatic bard,
Was thrown to the shore alone.
I sing the former anthems, yet,
And dry my mantle, torn and wet,
In beams of sun under a stone.
Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны вёслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный чёлн;
А я — беспечной веры полн, —
Пловцам я пел… Вдруг лоно волн
Измял с налёту вихорь шумный…
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.