We were quite many in the boat;
Some strained the sail to keep it flying;
Some stubbornly continued prying
The depth with mighty oars. Afloat
We stayed led by our skillful helmsman,
Who calmly steered the heavy craft,
And I, with jocund faith, stood aft —
I sang for them… At once a blast
Deranged the waves with force unwelcome…
Dead was the helmsman, all the boys!
And only I, mysterious voice,
Was cast ashore amid the tempest.
The hymns I sing are still the same;
Beneath this cliff I shall remain
And let the sun dry up my vestment.
Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны вёслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный чёлн;
А я — беспечной веры полн, —
Пловцам я пел… Вдруг лоно волн
Измял с налёту вихорь шумный…
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.