Yes, it’s decided — I have quit
My native fields for good.
No more will soughing poplars lift
Their winged leaves over my head.
The low house leans lower without me.
My old bitch died years ago.
God has condemned me to die
An exile on the streets of Moscow.
And yet I love this city of elms,
Flabby and senile as she is,
A golden drowsy Asia sinks
To rest on shining cupolas.
And when the moon comes out at night,
Shining like — God knows how ! —
Hanging my head I set my sights
Through backstreets to a favourite bar.
The filthy den is full of noise.
But through the night till dawn I shout
My poems to the whores
And knock back vodka with the pimps and touts.
My heart beats faster and faster,
I keep on saying, pointlessly,
‘I’m fallen, the same as you,
There’s no getting back up for me!’
The low house leans lower without me.
My old bitch died years ago.
God has condemned me to die,
An exile on the streets of Moscow.
Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне Бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит… черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь, напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
— Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне Бог.