The crimson light of dawn
is weaving itself onto the lake.
The weeping woodcocks
are making the pine woods ring.
There orioles are crying
hidden in some hollow tree.
I’m the only one who’s not weeping.
In my soul it’s light.
Down the road toward evening
I know you will come. We’ll sit
on the fresh shocks
under the nearest haystack.
I shall kiss you, crush you like a flower
until you’re drunk.
When you’re intoxicated by joy
you won’t worry about gossip.
You’ll enjoy my caresses,
throw your silk bridal veil away.
I’ll carry you off to the bushes
until morning.
Let the woodcocks weep
as much as they want.
There’s a joyful melancholy
in the crimson dawn.
Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется — на душе светло.
Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
Сядем в копны свежие под соседний стог.
Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска весёлая в алостях зари.