Tips of blue flame are dancing about,
Home expanses are being neglected.
It's the first time that I’m singing love,
For the first time refusing to racket.
I was all like a desolate garden,
I was greedy for women and potions.
Now, I don’t want to sing and to dance,
And to squander my life void of caution.
If I only could look at your cast
And your eyes’ golden-hazel vortex,
So that, out of love with the past,
You were able to go to none else.
Your light stature, your airy gait,
If you knew in your stubborn feeling
How a hooligan can venerate,
How a hooligan can be lenient.
I’d pass over iniquity dens,
I’d forever quit writing poems,
If I only touched softly your hand
And your hair of a color to autumn.
I would squire you wherever you'd rove —
At our homely or alien stretches...
It's the first time that I’m singing love,
For the first time refusing to racket.
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз златокарий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.