I will not be wandering about
Trampling goosefoot in the bushes any more;
And I know you"ll never come around
In my dreams, oat-haired, as before.
You were tender beautiful and fair,
Berry juice upon your skin, so light.
You resembled rosy sunset glare,
And, like snow, you were lustrous, fair and bright.
Having shed their grain your eyes are fading,
And your name has melted like the sound of chimes;
But the folders of your crumpled shawl and veiling
Have retained the smell of honey from your arms.
When it"s quiet and the sunset smartens,
Like a kitten, washing up its face.
I can hear the honeycomb-like patterns
Chat about you, along with wind and haze.
Well, the evening tells me you are oderous,
Like a dream, a flower and sweet song...
After all, who has designed your waist, your shoulders
Apprehending holy secret all along?
I will not be wandering about
Trampling goosefoot in the bushes any more;
And I know you"ll never come around
In my dreams, oat-haired, as before.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зёрна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук.
Но остался в складках смятой шали
Запах мёда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котёнок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.