The snowy hive is slower,
the window’s crystal more transparent,
and a turquoise veil
lies carelessly thrown on a chair.
The cloth, intoxicated with itself,
is softened by the light’s caress,
it experiences summer
as if winter had not touched it;
and if in icy diamonds
the frost of eternity streams,
here there is the quivering of dragonflies,
quick-living, blue-eyed.
Медлительнее снежный улей,
Прозрачнее окна хрусталь
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.
Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы нетронута зимой.
И, если в ледяных алмазах
Струится вечности мороз,
Здесь — трепетание стрекоз
Быстроживущих, синеглазых...