Nii istud sa täna: sul põlvede umber on käed,
Suud varjutab kibeda kurbuse joom.
Sa kaugusse vaatad: kuldrannalist Tšaadi sa näed,
Seal uitab, kael taevas, üks kirjatud loom.
Ta siredust, sihvakust, õrnust on pilgeni täis,
Tal lummutav muster on ehtimas nahka.
Võrdkaunina täiskuu vaid sumedal südaööl näib,
Kui järvevee peeglis ta väreleb kahkjalt.
Loom kaugelt just nagu kaljusse pasigev puri,
Ta jooks — see on lindude rõõmkerge lend.
Ta kapjade all hellaks saab maailma turi,
Öö tulekul marmorist grotis ta sisse seab end.
Ma pajatan lopsakaid lugusid imede vallast:
Küll ronkmustat piigast, kül pääliku noorpõlvekirest.
Liig kaua sa elanud tinases udus ja hallas:
Ei usu sa muud kui vaid vihmavee virilat niret.
Ma kirjeldan sulle, kuis troopika aeda sa läed,
Kus sihvakad palmid, kus uimastav õite aroom.
Sa nutad? Mind kuula… ja Tšaadi kuldranda sa näed,
Kus uitab, kael taevas, üks kirjatud loom.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.