Beneath ringing copper — goes
the coffin on its way,
terribly tilted the nose,
like tallow, on display.
Does it want to draw breath, there,
into that empty chest?...
the last snow, white but sombre,
a muddy road at best.
Only a sprinkling, turbid,
poured in decay, the sigh
of Black Spring, stupid,
gazing into the fish’s eye…
Past brown roof-shingles’ peeling,
Past plaster walls greening.
Then, over the numb clearing,
Its birds on swollen wing…
Mankind! Your road here’s
mud, these ruts your breath,
but nothing is sorrier
than the meeting of two deaths.
Под гулы меди — гробовой
Творился перенос,
И, жутко задран, восковой
Глядел из гроба нос.
Дыханья, что ли, он хотел
Туда, в пустую грудь?..
Последний снег был тёмно-бел,
И тяжек рыхлый путь,
И только изморозь, мутна,
На тление лилась,
Да тупо чёрная весна
Глядела в студень глаз —
С облезлых крыш, из бурых ям,
С позеленевших лиц...
А там, по мертвенным полям,
С разбухших крыльев птиц...
О люди! Тяжек жизни след
По рытвинам путей,
Но ничего печальней нет,
Как встреча двух смертей.