She sat there on the floor
and sorted a heap of letters,
scattering them abroad,
like so many chill embers.
Lifted each familiar page
While gazing at it strangely
as a soul above might gaze
on its discarded body…
O what life lay there,
so irrevocably lived!
How many bitter hours,
of love and joy now dead!
And I stood there silently,
Ready to fall to my knees —
It saddened me so deeply,
As if a dear shade stood by me.
Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.
Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…
О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.