The smiles of summer are simply indistinct
And winter is too clear,
But I can unerringly pick out
Three autumns in each year.
The first is a holiday chaos
Spiting the summer of yesterday.
Leaves fly like a schoolboy’s notes,
Like incense, the smell of smoke,
Everything moist, motley, gay.
First into the dance are the birches,
They put on their transparent attire
Hastily shaking off their fleeting tears
On to the neighbour next door.
But as it happens, the story’s just begun.
A moment, a minute — and here
Comes the second, passionless as conscience,
Sombre as an air raid.
Everything suddenly seems paler, older,
Summer’s comfort is plundered,
Through the scented fog float
Far-off marches played on golden trumpets...
A flagstone covers the sky vault. Cold waves
Of incense. But the wind’s started to blow
Everything clean open, and straightway
It’s clear that this is the end of the play,
This is not the third autumn but death.
Мне летние просто невнятны улыбки,
И тайны в зиме не найду.
Но я наблюдала почти без ошибки
Три осени в каждом году.
И первая — праздничный беспорядок
Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Всё влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают березы,
Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолетные слезы
На соседку через забор.
Но эта бывает — чуть начата повесть.
Секунда, минута — и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налет.
Все кажутся сразу бледнее и старше,
Разграблен летний уют,
И труб золотых отдаленные марши
В пахучем тумане плывут...
И в волнах холодных его фимиама
Закрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось — и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.