A monument, unforged, I for myself erected.
A common path to it will not be ever lost,
And its unheedful head reigns higher than respected,
The known Alexandrian Post.
I shall not die a whole, but in the tokened lyre
My soul will outlive my flesh and won't decay.
I will be honoured till in underlunar sphere
Lives my like who has much to say.
A word about me will over Russia scatter.
Its every tongue will be to me a proud chap,
A son of Slavs, a Finn, and presently unlettered
Tungus, a Kalmyk — friend to steppes.
For long I shall be held endeared to the mortals
For kindness that my lyre was often to unfold,
Because in our cruel age I've shown freedom's portals,
For pardon to the fallen called.
To godly will, oh muse, be a compliant tool;
Not pleading for a wreath, not fearing an insult,
To praise and to disdain be absolutely cold,
And never argue with a fool.
Exegi monumentum
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.