Es ist Zeit, die Freunde gehen sachte
in das Land voll ewigem Genuss.
Es kann sein, dass ich auch meine Sachen
bald für diese Reise packen muß.
Birkenwälder, himmelblaue Seen!
Und du, Erde, trauter Mutterschoß!
Vor den Scharen, die gehorsam gehen,
werd ich meine Sehnsucht nicht mehr los.
Viel zu sehr hab ich geliebt auf Erden
alles, was das Leben hält bereit...
Trauerweiden an dem Weiher werden
um mich weinen in der Abendzeit.
Viele Lieder habe ich geschrieben,
viele Fragen an mich selbst gestellt.
Hatte Glück, zu leben und zu lieben
auch auf dieser missgestimmten Welt.
Hatte Glück, den Frauenmund zu küssen,
auf dem bunten Blummenfeld zu ruh'n,
und dem kleinen Tier vor meinen Füßen
nie was wirklich böses anzutun.
Diese Wälder, diese blauen Seen,
weiß ich, gibt es sicherlich nur hier.
Vor den Scharen, die gehorsam gehen,
graut es deshalb immer wieder mir.
Und ich weiß, die wunderbaren Lenze
werden fehlen mir in jenem Land.
Deshalb sind mir so viel wert die Menschen,
die ich hier, auf dieser Erde, kannt'.
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть моей тоски.
Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь!
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь.
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле…
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.