For us the artist reproduced
The lilac in the deepest faint,
And on the canvas he diffused
Like scabs, the piercing steps of paint.
He grasped the density of paint,
And the parched vision of his summer,
Warmed up within the lilac brain,
Dilated in a stifling slumber.
The lilac shadow’s growing lush,
A whistle or a whip is quenching.
You’d say the cooks in dinner rush
Are dressing pigeons in the kitchen.
The swings are faintly discerned,
And veils are vaguely manifested,
And in this sun-drenched smogarsbord
A bumble bee reigns uncontested.
Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст, как струпья, положил.
Он понял масла густоту —
Его запёкшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.
А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст, как спичка, тухнет, —
Ты скажешь: повара́ на кухне
Готовят жирных голубей.
Угадывается качель,
Недомалёваны вуали,
И в этом солнечном развале
Уже хозяйничает шмель.