As the world changes, I change!
My name does not name me.
One death only would be strange,
I was born to be the unity
Of many people. My blood would never cool.
How many dead skins
I have tom away from my body!
What is it that wins?
If only my mind were clairvoyant
I could stare deep into graves
And see me buried there, buoyant,
Rising, floating on the waves.
Sailing in the wind to an unknown port,
My body that was loved by people of every sort.
But I am still alive!
My spirit embraces the living world.
Growing through stones, the plant in my house is a hive,
A small mold of the world’s forms
That fill sea, sky, and land
With the architecture of music, invisible sounds
Changing color in an orchestra of endless forms
That shakes the earth with joy even in storms.
How everything changes!
The winged bird will lie down in the next hour
On a page peaked with words like mountains;
That thought was once a simple flower;
That poem, a placid, stationary ode.
Begins to crawl through the city with the ants.
And the lost part of myself in my house
Grows and multiplies in the cells of plants.
Straining to unravel my metamorphoses
In the weaving of their complex changes,
Suddenly I perceive the meaning of immortality . . .
Oh superstition that we claim to see!
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной, —
Не я один. Нас много. Я — живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый,
Мой бедный прах, когда-то так любимый.
А я все жив! Все чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой и мертвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре —
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий ни в радости, ни в буре.
Как все меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком,
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи,
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием. О, суеверья наши!