How the world changes! And how I change as well!
I am known by one name only, yet
That which is named by me
Is not I alone. We are many. I am a living being.
So that the blood should not freeze in my veins,
I died many times. Oh, how many dead bodies
Have I raised from my own body!
And if my reason should begin to see,
To penetrate the earth's crust, it would find
Me there, deep, lying
Among the graves. It would show me
Myself rocked on the waves of the sea,
Myself riding the wind to unseen regions,
My once so cherished, pitiful remains.
But I am still alive! More openly, more fully
Does the spirit embrace the wonderful tribe of creatures.
Nature is alive. Alive among the rocks
Is the living grain and my dead herbarium.
Link into link, form into form. The world
In all its living architecture is
A singing organ, a sea of trumpets, a piano
That does not fade, in joy or when it storms.
How everything changes! What was a bird before
Now lies, a sheet of paper scribbled over;
A thought was once a simple flower;
A poem moved in the shape of a plodding bull;
And that which was I, perhaps may
Grow again and multiply the world of plants.
So, labouring to unravel
This tangled ball of wool,
Suddenly you perceive what we must call
Immortality. Oh, our superstitions!
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной, —
Не я один. Нас много. Я — живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый,
Мой бедный прах, когда-то так любимый.
А я все жив! Все чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой и мертвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре —
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий ни в радости, ни в буре.
Как все меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком,
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи,
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием. О, суеверья наши!