It’s thus I prayed: “O satisfy
The deafened thirst of intonations!”
But never has the earth complied
To grant the earthly man salvation.
Like smoke from him, who couldn’t grasp
The lofty throne of Power and Glory,
But with a prayer, kissed the grass,
And spread itself out in a hurry, —
Before you, Lord, I bow in silence:
Will heaven’s fire ever reach
The closed up lashes of my eyelids
And wondrous deafness of my speech?
Я так молилась: «Утоли
Глухую жажду песнопенья!»
Но нет земному от земли
И не было освобожденья.
Как дым от жертвы, что не мог
Взлететь к престолу Сил и Славы,
А только стелется у ног,
Молитвенно целуя травы, —
Так я, Господь, простерта ниц:
Коснется ли огонь небесный
Моих сомкнувшихся ресниц
И немоты моей чудесной?