I speak those words, today, that come
Only once, born in the spirit.
Bees hum on white chrysanthemum:
There’s the must of an old sachet.
And the room, with narrow windows,
Preserves love, remembers the past.
Over the bed a French script flows:
It reads: «Lord, have mercy on us.»
Those saddened marks of so ancient a tale,
You mustn’t touch, my heart, or seek to...
I see bright Sèvres statuettes grow pale:
Even as their lustre grows duller too.
A last ray, yellow, heavy,
Sets on the dahlias’ bright bouquet,
And I can hear viols playing,
A clavichord’s rare display.
Я говорю сейчас словами теми,
Что только раз рождаются в душе,
Жужжит пчела на белой хризантеме,
Так душно пахнет старое саше.
И комната, где окна слишком узки,
Хранит любовь и помнит старину,
А над кроватью надпись по-французски
Гласит: «Seigneur, ayez pitie de nous»*
Ты сказки давней горестных заметок,
Душа моя, не тронь и не ищи...
Смотрю, блестящих севрских статуэток
Померкли глянцевитые плащи.
Последний луч, и жёлтый и тяжёлый,
Застыл в букете ярких георгин,
И как во сне я слышу звук виолы
И редкие аккорды клавесин.
___
Господи, помилуй нас (фр.).