Now the golden leaves have started spinning
On the pinkish water of the pond,
Dainty flock of butterflies now thinning,
Heading for a star they will abscond.
Love for evening’s now begun to smoulder,
Yellow valley’s hue to heart I’ve cleaved.
Nascent wind upon the birch’s shoulder
Has suspended skirt-hem as it’s heaved.
Coolness now descends on soul and valley,
Inky twilight’s like a flock of sheep,
Then the sound of tambourine will dally –
Die at silent garden’s wicket keep.
I am spendthrift – never parsimonious,
So to reasoned flesh’s claims I’m cool –
Willow-like, I crave unceremonious
Tipping into rosy water’s pool.
How I’d like, as at the haystack smiling,
Like the muzzled moon to chew the hay…
Oh, where are you quiet joy’s beguiling,
Loving all, eschewing hardship’s way?
Закружилась листва золотая.
В розоватой воде на пруду
Словно бабочек лёгкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблён в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на берёзке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец.
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрёт бубенец.
Я ещё никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть.
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость —
Всё любя, ничего не желать?