From the start, each living thing’s
Got its own mark upon it.
I’d have been a thief and a cheat
If I’d not turned out a poet.
Scrawny and undersized,
Always the hero of the gang,
I’d often come back home
With my nose bashed in.
And when my scared mother saw me,
Through bleeding lips I’d murmur:
“It’s nothing! — I tripped up.
I’ll be all right tomorrow!”
Now that the seething cauldron
Of those days has cooled at last,
The restlessness and daring
Has spilt over into my verse —
A glittering heap of words,
And each line endlessly
Reflecting the bragging and bounce
Of an ex-daredevil and bully.
I’m still as bold and as proud.
Not for me the beaten track.
But now my soul’s all bloodied,
Instead of my face getting bashed.
And it’s no longer mother I’m telling,
But a mob of laughing strangers:
“It’s nothing! — I tripped up.
I’ll be all right tomorrow!”
Всё живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверное, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму всё заживёт».
И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда,
И над каждой строкой без конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг...
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего! я споткнулся о камень,
Это к завтраму всё заживёт!»