Für den rasselnden Heldenmut künftiger Welt,
Für den menschlich erhabenen Klüngel,
Verlor ich beim Festmahl der Väter den Kelch,
Und Freude und Ehre vergingen.
Dies Wolfshund-Jahrhundert die Schultern befällt,
Als dächte es, Wolfsblut mit meinem sich mischte;
Der sicherste Schutz wären Mütze und Pelz
Im Ärmel sibirischer Steppen und Hitze.
Keine Feigheit mehr sehn, keinen moddrigen Matsch,
Keine Knochen geflochten aufs Rad.
Mir einzig der Hundsstern in bläulicher Pracht
In Urschönheit nächtelang strahlt.
Führ mich in die Nacht, wo der Enisej fließt,
Die Buche die Sterne erreicht,
Denn nie hat sich Wolfsblut mit meinem vermischt,
Mich tötet nur jener, der mir auch gleich.
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей, —
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей:
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей...
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе;
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.