Sono certo che agli alberi e non a noi
la pienezza di vita è data per intero
sulla benigna terra, sorella delle stelle,
noi siamo di passaggio e loro in patria.
Nell’autunno inoltrato,
nei campi vuoti, in tramonti accesi di rosso-rame
e in albe d’ambra, insegnano loro gradazioni del cielo,
sono popoli verdi e liberi.
Hanno Mosè tra le querce
Maria tra le palme — le loro anime con certezza
dialogano fra di loro silenziosamente
con l’acqua, che scorre nell’oscurità della terra senza limiti.
E nel profondo della terra, molando diamanti,
si frantuma il granito alla forza delle fonti
risuonano le fonti, gridano là dove si è tranciato l’olmo,
dove di foglie si è vestito il sicomoro.
Oh, trovassi anch’io un luogo,
nel quale poter non piangere né cantare,
silenziosamente crescendo in altezza
per innumerevoli millenni!
Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье совершенной жизни,
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы — на чужбине, а они — в отчизне.
Глубокой осенью в полях пустых
Закаты медно-красные, восходы
Янтарные окраске учат их, —
Свободные, зеленые народы.
Есть Моисеи посреди дубов,
Марии между пальм… Их души, верно
Друг другу посылают тихий зов
С водой, струящейся во тьме безмерной.
И в глубине земли, точа алмаз,
Дробя гранит, ключи лепечут скоро,
Ключи поют, кричат — где сломан вяз,
Где листьями оделась сикомора.
О, если бы и мне найти страну,
В которой мог не плакать и не петь я,
Безмолвно поднимаясь в вышину
Неисчислимые тысячелетья!