En la mañana de memoria esquiva
aún recuerdo un prado de color,
donde reinaba la figura altiva
de un pavo: yo lo amaba con ardor.
Había en él maldad y libertad
–su pico, rojo, como llama ardiente–,
y por los cuatro añitos de mi edad,
a mí me despreciaba intensamente.
Presas de chocolate y caramelo,
y zumos de naranja y de limón
no me servían de ningún consuelo
en la conciencia de mi humillación.
Y de nuevo llegó una gran desgracia,
que como una oleada renovó
la pena y la vergüenza de mi infancia:
tú, pérfida y amada, dices «¡No!».
todo pasa en la vida tornadiza,
pasa la pena y el amor; y al cabo,
yo te recordaré con la sonrisa
con que me acuerdo ahora de aquel pavo.
На утре памяти неверной,
Я вспоминаю пестрый луг,
Где царствовал высокомерный,
Мной обожаемый индюк.
Была в нем злоба и свобода,
Был клюв его как пламя ал,
И за мои четыре года
Меня он остро презирал.
Ни шоколад, ни карамели,
Ни ананасная вода
Меня утешить не умели
В сознаньи моего стыда.
И вновь пришла беда большая,
И стыд, и горе детских лет:
Ты, обожаемая, злая,
Мне гордо отвечаешь: «Нет!»
Но всё проходит в жизни зыбкой —
Пройдет любовь, пройдет тоска,
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка!