The evening light has soaked with ancient gold
And gall the yellow hills. Like tawny fur
Grass rises shaggy in a ruddy blur;
Past fiery bushes metal waves unfold;
And enigmatic cliffs and boulders hold
Worn troughs that are the sea's chronologer.
In the winged twilight figures seem to stir:
A heavy paw, a jowl grins stark and bold,
Like swelling ribs the dubious hillocks show;
On what bent back, like wool, does savory grow?
What brute, what titan, to this region cleaves?
The dark is strange … and yonder, space is clean.
And there the tired ocean, panting, heaves,
And rotting grasses breathe of iodine.
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры.
В огне кустарники и воды как металл.
А груды валунов и глыбы голых скал
В размытых впадинах загадочны и хмуры.
В крылатых сумерках – намеки и фигуры…
Вот лапа тяжкая, вот челюсти оскал,
Вот холм сомнительный, подобный вздутым ребрам.
Чей согнутый хребет порос, как шерстью, чобром?
Кто этих мест жилец: чудовище? титан?
Здесь душно в тесноте… А там – простор, свобода,
Там дышит тяжело усталый Океан
И веет запахом гниющих трав и йода.