Oh, eve of eternal workdays,
Viscous sting of ennui... in
The dusty heat of middays the
Din and paint of the station...
Half-dead Hies on the
Nailed-up kiosk, on
The spilt whitewash.
Blind, greedy and deaf.
Faded green flag, white
Puffs of steam, and
The unanswered calls
Of the distant funnel.
And a symbol of parting
In a deceptive meeting —
The one-armed guard
Waiting by the clock...
Is there anything more tedious
Than a Fixed point,
Than midday’s flickering
Over a leaf’s drowsiness?..
Something, but not this...
Creep along — you have to;
How hot and soiled you are, but
No matter — you are not this!
To be annihilated, after dropping
Into this faceless pool, straight
Into the stupor of the seats,
Into the striped ticking!
О, канун вечных будней,
Скуки липкое жало…
В пыльном зное полудней
Гул и краска вокзала…
Полумертвые мухи
На забитом киоске,
На пролитой известке
Слепы, жадны и глухи.
Флаг линяло-зеленый,
Пара белые взрывы,
И трубы отдаленной
Без ответа призывы.
И эмблема разлуки
В обманувшем свиданьи —
Кондукто́р однорукий
У часов в ожиданьи…
Есть ли что-нибудь нудней,
Чем недвижная точка,
Чем дрожанье полудней
Над дремотой листочка…
Что-нибудь, но не это…
Подползай — ты обязан;
Как ты жарок, измазан,
Все равно — ты не это!
Уничтожиться, канув
В этот омут безликий,
Прямо в одурь диванов,
В полосатые тики!..*
___
* Полосатые тики — чехлы из названной материи, надевавшиеся на диваны в вагонах первого класса.