O, eve of eternal humdrum,
The viscid stinger of dullness…
In the dusty heat of noon, the din
And colour of the train station…
The half-dead flies
On the boarded-up kiosk,
On the spilled whitewash,
Are blind, greedy and deaf.
A faded-green banner,
White bursts of steam,
And the distant chimney’s
Unanswered call.
The emblem of parting
In a deceitful assignation —
The one-armed conductor
By the clock, in anticipation…
Is there something more tedious
Than a motionless point,
Than the quiver of noon
Above the drowsiness of a leaf…
Anything, but this…
Nestle closer — you must;
How flushed you are, besmeared,
Anything — but not this!
To be annihilated, by falling
Into this faceless pool,
Into the stupor of couches,
The striped ticking!..
О, канун вечных будней,
Скуки липкое жало…
В пыльном зное полудней
Гул и краска вокзала…
Полумертвые мухи
На забитом киоске,
На пролитой известке
Слепы, жадны и глухи.
Флаг линяло-зеленый,
Пара белые взрывы,
И трубы отдаленной
Без ответа призывы.
И эмблема разлуки
В обманувшем свиданьи —
Кондукто́р однорукий
У часов в ожиданьи…
Есть ли что-нибудь нудней,
Чем недвижная точка,
Чем дрожанье полудней
Над дремотой листочка…
Что-нибудь, но не это…
Подползай — ты обязан;
Как ты жарок, измазан,
Все равно — ты не это!
Уничтожиться, канув
В этот омут безликий,
Прямо в одурь диванов,
В полосатые тики!..*
___
* Полосатые тики — чехлы из названной материи, надевавшиеся на диваны в вагонах первого класса.