Cesó el alboroto. He entrado en escena.
Apoyado en el quicio de la puerta,
percibo en el eco lejano
las cosas que en mi siglo acaecen.
Clava en mí la oscuridad de la noche
mil anteojos de fuego.
Si es posible, abba padre,
aparta de mí este cáliz.
Amo tu obstinado designio,
y a gusto representaré este papel.
Pero ahora están dando otro drama,
y, por lo menos esta vez, dispénsame.
Ah, el orden de los actos ya está fijado,
y el término del viaje es ineluctable.
Estoy solo. Todo se hunde en el fariseísmo.
Vivir la vida no es cruzar un campo.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.