Se calla el ruido. Salgo al escenario.
Reclinándome bajo el umbral,
voy agarrando en el eco lejano,
lo que en mi siglo ha de pasar.
Posada en eje la oscuridad
con mil binoculares sobre mí.
Si tan sólo pudieras, Padre Abbá,
apartar este cáliz de aquí.
Yo amo tu obstinado designio
y acepto interpretar este papel.
Pero ahora corre un drama distinto
y te pido me eximas esta vez.
Irreversible es el fin del camino
y escrito está el orden de los actos.
Solo estoy. Todo es farisaísmo.
Vivir la vida no es cruzar un prado.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.