Fifteen boys and maybe more,
or feuer than fifteen, maybe,
said to me
in frightened voices:
"Let's go to a movie or the Museum of Fine Arts."
"I haven't time."
Fifteen boys presented me with snowdrops.
Fifteen boys in broken voices
said to me:
"Ill never stop loving you."
I answered them more or less like this:
"Well see."
Fifteen boys are now living a quiet life.
They have done their heavy chores
of snowdrops, despair and writing letters.
Girls love them —
some more beautiful than me,
others less beautiful.
Fifteen boys with a shoe of freedom, and at times spite
salute me ss hen we meet,
their liberation, normal sleep and regular meals.
In vain you come to me, last boy.
I shall place your snowdrops in a glass of water,
and silver bubbles will cover
their stocky stems...
But, you see, you too will cease to Ime me,
and, mastering yourself, you'll talk in a superior way,
as though you'd mastered me,
and I'll walk off down the street, down the street...
Пятнадцать мальчиков, а может быть и больше,
а может быть, и меньше, чем пятнадцать,
испуганными голосами
мне говорили:
«Пойдем в кино или в музей изобразительных искусств».
Я отвечала им примерно вот что:
«Мне некогда».
Пятнадцать мальчиков дарили мне подснежники.
Пятнадцать мальчиков надломленными голосами
мне говорили:
«Я никогда тебя не разлюблю».
Я отвечала им примерно вот что:
«Посмотрим».
Пятнадцать мальчиков теперь живут спокойно.
Они исполнили тяжелую повинность
подснежников, отчаянья и писем.
Их любят девушки —
иные красивее, чем я,
иные некрасивее.
Пятнадцать мальчиков преувеличенно свободно, а подчас злорадно
приветствуют меня при встрече,
приветствуют во мне при встрече
свое освобождение, нормальный сон и пищу...
Напрасно ты идешь, последний мальчик.
Поставлю я твои подснежники в стакан,
и коренастые их стебли обрастут
серебряными пузырьками...
Но, видишь ли, и ты меня разлюбишь,
и, победив себя, ты будешь говорить со мной надменно,
как будто победил меня,
а я пойду по улице, по улице...