You know, I languish here,
Captive — Lord, let it end! —
But still recall the pain of it,
Tver, that impoverished land.
The framework over the crumbling well,
Above, a cloud like foam on boiling water,
The gates creaking in the fields,
And the smell of bread — so bored.
And those featureless expanses
Where even the voice of the wind is faint,
And the disapproving glances
Of the women — placid, sunburnt peasants.
Ты знаешь, я томлюсь в неволе,
О смерти Господа моля.
Но все мне памятна до боли
Тверская скудная земля.
Журавль у ветхого колодца,
Над ним, как кипень, облака,
В полях скрипучие воротца,
И запах хлеба, и тоска.
И те неяркие просторы,
Где даже голос ветра слаб,
И осуждающие взоры
Спокойных загорелых баб.