I
Smell of burning. The marshes are singeing
For four weeks, with the peat bog dried up.
And today, even birds have quit singing
And the aspen that shivered has stopped.
God, Himself, sees the sun with dismay,
And since Easter, the drought has spread.
And a one-legged stranger today
Has appeared in the courtyard and said:
“Frightful times are upon us. Fresh graves
Will be crammed everywhere rather soon.
Death and famine will come here in waves,
And eclipse both the sun and the moon.
But, no matter, our foes won’t prevail,
Not a piece of our land will be vanquished.
Virgin Mary will spread out her veil
Up above this immeasurable anguish.”
II
The sweet smell of juniper flies
From the evergreen woods burning down.
Soldier boys are bemoaned by their wives
And the cries of the widows resound.
Not for nothing the prayers were said,
Arid earth was thirsty for rain:
And the warm red liquid was spread
Over the trampled plain.
The empty sky only grows heavier,
And the prayer is hushed and composed:
“They have wounded your body, Savior,
And they’re casting lots for your clothes.”
I
Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит.
Даже птицы сегодня не пели,
И осина уже не дрожит.
Стало солнце немилостью Божьей,
Дождик с Пасхи полей не кропил.
Приходил одноногий прохожий
И один на дворе говорил:
«Сроки страшные близятся. Скоро
Станет тесно от свежих могил.
Ждите глада, и труса, и мора,
И затменья небесных светил.
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».
II
Можжевельника запах сладкий
От горящих лесов летит.
Над ребятами стонут солдатки,
Вдовий плач по деревне звенит.
Не напрасно молебны служились,
О дожде тосковала земля:
Красной влагой тепло окропились
Затоптанные поля.
Низко, низко небо пустое,
И голос молящего тих:
«Ранят тело твое пресвятое,
Мечут жребий о ризах твоих».