Those lynx eyes of yours, Asia,
Spied out something in me,
Teased out something latent
And born of silence,
And oppressive, and as difficult to bear
As the noonday heat of Termez.
It was as if into my consciousness all of pre-memory
Like molten lava poured,
As if I were drinking my own sobs
From a stranger’s palms.
Это рысьи глаза твои, Азия,
Что-то высмотрели во мне,
Что-то выдразнили подспудное
И рожденное тишиной,
И томительное, и трудное,
Как полдневный термезский зной.
Словно вся прапамять в сознание
Раскаленной лавой текла,
Словно я свои же рыдания
Из чужих ладоней пила.