He was jealous, and anxious, and tender.
And I was like God’s sun to him.
To stop her from singing of the days she remembered,
He killed my white bird on a whim.
He entered the front room at dusk and implored:
“Love me, laugh, and continue to write!”
And I buried the cheerful, jovial bird
Near the well by the alder that night.
I promised to him not to wallow in woe,
But my heart turned to stone, cold and bare,
And it seems to me, always, wherever I go,
I will hear her sweet voice in the air.
Был он ревнивым, тревожным и нежным,
Как Божие солнце, меня любил,
А чтобы она не запела о прежнем,
Он белую птицу мою убил.
Промолвил, войдя на закате в светлицу:
«Люби меня, смейся, пиши стихи!»
И я закопала веселую птицу
За круглым колодцем у старой ольхи.
Ему обещала, что плакать не буду,
Но каменным сделалось сердце моё,
И кажется мне, что всегда и повсюду
Услышу я сладостный голос её.