Beneath blue skies of her own country, she
Fell languishing and withering,
Faded at last; and her young shade, maybe,
Already touched me with its wing.
Between us is a line impassable.
In vain I tried to wake my sense.
I heard indifferent lips of her death tell;
I listened with indifference.
So this is she I loved with soul afire.
With spirit in so dolorous stress,
With such a sweet and languishing desire.
Such suffering, such foolishness.
Where are love’s torments? In my heart, alack,
For that poor shadow confident,
For sweet remembered days that come not back,
I find no tear and no lament.
Под небом голубым страны своей родной
Она томилась, увядала…
Увяла наконец, и верно надо мной
Младая тень уже летала;
Но недоступная черта меж нами есть.
Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть,
И равнодушно ей внимал я.
Так вот кого любил я пламенной душой
С таким тяжелым напряженьем,
С такою нежною, томительной тоской,
С таким безумством и мученьем!
Где муки, где любовь? Увы! в душе моей
Для бедной, легковерной тени,
Для сладкой памяти невозвратимых дней
Не нахожу ни слез, ни пени.