Alexander Blok
Die Zwölf

1

Schwarzer Abend.
Weißer Schnee.
Wind! Wind!
Seht doch, wie er Menschen fällt!
Wind, Wind
Überall auf Gottes Welt.

Wirbelwehn
Weißen Schnees.
Glatteis unterm Weiß.
Erbarmen! –
Alle, die da gehn,
Gleiten aus, die Armen.

Zwischen zwei Häusern ein Draht,
An dem Draht ein Plakat:
Alle Macht dem Verfassungsrat!

Das Mütterchen kann und kann nicht begreifen,
Warum so viel Stoff,
Solch ein mächtiger Streifen
Über der Straße hängt.
Sie schüttelt den Kopf und denkt:
„Viele Fußlappen wärens für unsere Kleinen,
Die vor Kälte weinen…“

Wie ein Huhn trippelt sie
Den Schneedamm hinab.
„Muttergottes, diese Bolschewiki
Bringen uns noch ins Grab!“

Der Wind peitscht den Frost
Vor sich hin.
Der Bürger dort drüben versteckt erbost
In dem Kragen Nase und Kinn.

Und wer ist denn der da? Mähneschüttelnd steht er
Und murmelt:
„Verräter,
Ihr habt Rußland zugrunde gerichtet…“
Sicher einer, der Reden schwingt – oder dichtet.

Und jener in der Kutte,
Um Schneewehn schleichend, schlaff –
Wie ist dir heut zumute,
Genosse Pfaff?

Sag, denkst du noch daran,
Wie fett du warst? Und auch
Ans Kreuz, das jedermann
Sah schmücken deinen Bauch?

Und die da, karakulkraus,
Sagt zu der da leis:
„Damals weinte das ganze Haus!“
Und – bauz! –
Fällt aufs Eis.

Ach, och,
Helft ihr doch!

Wie lustig, wie dreist
Ist der Wind,
Der an Röcken reißt
Und Passanten mäht
Und das Riesenplakat
Alle Macht dem Verfassungsrat!
Bald knittert, bald bläht
Und ins Ohr Redefetzen weht:

„Auch bei uns gabs genau
So ’nen Rat, dort im Bau:
Erst Diskussion,
Dann Resolution –
Die Nacht fünfundzwanzig, die Stunde zehn.
Wie wärs nun mit Schlafengehn?“

Spät ist die Stunde,
Die Straße leer.
Ein Vagabund
Schleicht krumm umher.
Der pfeifende Wind geht rund.

Komm doch ran,
Armer Hund,
Küssen wir uns zum Gruß…

Hast du Brot?
Ahnst du, was kommt?
Geh weiter, schon gut.

Himmel, schwarz wie Ruß.
In der Brust aber loht
Eine traurige Wut,
Eine schwarze, heilige Wut.
Genosse,
Sei auf der Hut!

2

Es kreist der Wind, Schneeflocken tanzen.
Zwölf, die marschieren im Gemäuer.

Gewehre, schwarze Riemen, Ranzen.
Und ringsum Feuer, Feuer, Feuer.

Aus dem Munde qualmt es, zerknittert die Mützen.
Ein Karo-As auf den Rücken den Schützen!

Freiheit, Freiheit.
Ach, ach, sieh da:
Ohne Kreuz!
Tra-ta-ta, tra-ta-ta.

Hundekalt, Genossen…

„Katjka, mit der Wanjka in der Kneipe sumpft,
Hat Kerenski-Scheine sich eingestrumpft!“

„Und Wanjka, der selbst nun viel Rubel hat,
War mal unsereiner und ist jetzt Soldat!“

„Los, Wanjka, Bürger, reicher Hund,
Küß mal die Meine auf den Mund!“

Katjka macht dem Wanjka Spaß,
Wanjka nimmt an Katjka Maß,
Haben nun
Viel zu tun –
Aber was?…

Freiheit, Freiheit.
Ach, ach, sieh da:
Ohne Kreuz – tra-ta-ta, tra-ta-ta.

Ringsum Feuer, Feuer, Feuer.
Riemen, Ranzen, Stadtgemäuer…

Revolutionäre, marschiert vereint!
Es schläft nicht der rastlose Feind!

Faß das Gewehr, sei kein Hasenfuß!
Genosse, schieß auf die heilige Rusj,

Auf die reckengleiche,
Auf die hüttenreiche,
Auf die kugelhintrige!

Ach, ach, ohne Kreuz!

3

Unsre Jungen traten
In die Rote Garde ein,
Wolln als Rotgardisten ihren
Tollen Kopf verlieren.

Ach, du Not, wie lebt man jetzt?
Alles geht verquer.
Mantel überall zerfetzt.
Österreichisches Gewehr.

Den Burshius zum Unglück wollen
Einen Weltbrand wir entrollen,
Einen Brand im blutigen Meer –
Gib uns deinen Segen, Herr!

4

Schnee und Schnee. Es schreit der Kutscher
Katjka schmecken Wanjkas Knutscher.
Ein elektrisches Laternchen
An der Schlittendeichsel dran –
Ach, ach, sieh mal an!

Wanjka, im Soldatendreß,
Lächelt dämlich, zwirbelt keß
Seinen schwarzen Schnurrbart,
Dreht am Schnurrbart ohne Ruh
Und reißt Witze immerzu.

Seht den Wanjka, den Athleten!
Hört den Wanjka zärtlich flöten!
Der umhalst die Närrin Katjka,
Der ist ihr der Richtige.
Katjka kippt zurück, wird heiß,
Zähne blitzen perlenweiß.
Ach, du Katjka, meine Katjka,
Meine rundgesichtige…

5

Hast an deinem Halse, Katjka,
Eine Spur vom Messerstich.
Unter deinen Brüsten Katjka,
Brennt ein frischer roter Strich.

Ach, ach, tanze, lach!
Beine hast du – eine Pracht!

Trugst mal teure Spitzenwäsche,
Wie ’ne Dame von Geburt,
Hast am liebsten mit den feschen
Offizieren rumgehurt.

Ach, ach, laß nicht nach!
(Herz, nicht rasen – immer sacht!)

Denkst du, Katjka, noch an jenen
Offizier, den man erstach?
Schon vergessen, du Hyäne?
Bist wohl von Gedächtnis schwach?

Ach, ach, mach es wach!
Bleib bei mir von acht bis acht!

Liefst in grauen Wollgamaschen,
Fraßest Mignon-Schokolade –
Junker hatten offne Taschen.
Und nun schläfst du mit Soldaten?

Ach, ach, sündge, mach
Keine Sorgen uns heut nacht!

6

Und wieder rast der Schlitten wild
Den Zwölf entgegen. Der Kutscher brüllt.

Halt, halt, Andrjucha! Hilf, spring ran!
Petrucha, halt sie hinten an!

Trach – tararach – tach – tach – tach – tach!
Der Schnee stiebt auf zum Himmelsdach.

Fort ist der Schlitten mit dem Mann.
Nur einen Schuß noch! Spann den Hahn!

Der Kerl soll wissen, wie es ist,
Wenn man ein fremdes Mädchen küßt.

Weg ist der Schuft. Na warte, Mann,
Dann kommst du eben morgen ran.

Wo steckt die Katjka? Tot! Ein Mord!
Der Schuß hat ihr den Kopf durchbohrt.

Du sagst nichts, Katjka? Machts dir Spaß?
Ist gut, bleib liegen, faules Aas.

Revolutionäre, marschiert vereint!
Es schläft nicht der rastlose Feind.

7

Zwölf Gardisten schreiten weiter
Mit geschultertem Gewehr.
Das Gesicht des armen Mörders
Bleich und blaß, die Augen leer.

Petjkas Schritt wird immer schneller,
Petjka denkt an Katjka stur,
Zieht in einer Tour am Halstuch,
Zieht am Tuch in einer Tour.

„Was ist los, Petrucha? Bist doch
Sonst kein Kind der Traurigkeit?
Halt die Nase hoch, Petrucha,
Oder tut dir Katjka leid?“

„Hab mich Katjka glatt verschrieben,
War noch nie so liebeskrank.
Kurzweil haben wir getrieben
Schwarze, trunkne Nächte lang.

Feuerblick – zum Kopfverdrehen,
Ein verwegnes Augenpaar,
Eine Schulter, wo ein rundes
Rotes Mal zu sehen war!
Darum bracht ich Tunichtgut
Katjka um in blinder Wut.“

„Schluß mit deinem Leierkasten,
Faselst wie ein Weib drauflos.
Mußt du schon dein Herz entlasten,
Tus, doch merk dir eines bloß:
Sei mal stolz, red keinen Schund,
Kontrolliere deinen Mund!

Uns mit dir herumzuplagen,
Fehlt uns heute Lust und Zeit,
Haben Schwereres zu tragen.
Hörst du? Weißt du nun Bescheid?“

Ruhiger, mit hellrem Blick
Stampft Petrucha durch die Nacht…
Plötzlich kratzt er sein Genick,
Wirft den Kopf zurück und lacht.

Ach, ach,
Ist es Sünde, wenn ich lach?

Schließt die Fenster, sperrt die Türen,
Heut wird überall geklaut!
Hütet eure Keller, schaut:
Heute geht die Not spazieren.

8

Ach du böses Pech,
Ach du tödliche
Langeweile!
Doch ich werd mir die Zeit
Schon vertreiben, vertreiben,
Aus den Augen die Schläfrigkeit
Reiben, reiben,
Sonnenblumensamen
Knacken, knacken,
Mit dem Messer
Hacken, hacken,

Schwirr, Burshui, wie ein Sperling fort,
Sonst begeh ich einen Mord
Für die Dunkelbrauige,
Für die Funkeläugige…

Herr, gib ewige Ruhe der Seel deiner Magd…
Wie langweilig!

9

Kein Straßenlärm ist mehr zu hören,
Am Newski-Turm kehrt Ruhe ein.
Kein Schutzmann wird euch Jungens stören,
Geht aus, doch ohne Schnaps und Wein.

Ein Bürger. Tief im Kragen stecken
Das Kinn, die Nase und der Mund.
Und dort ein Hund. Das Fell voll Zecken.
Ein herrenloser Hungerhund.

So steht der Bürger, hundemüde,
Stumm wie die Frage, die er stellt.
Mit schlaffem Schwanz, ein räudiger Rüde,
Steht hinter ihm die alte Welt.

10

Winde gehen, Winde wehen,
Schneesturm fegt – o weh!
Auf vier Schritt kein Mensch zu sehen.
Nichts als Schnee.

Trichtersteiles Schneegewimmel,
Säulen steigen auf zum Himmel.

„Gott der Herr, ist das ein Wetter!
Petjka, lüg doch nicht so wild,
Sag, wieso ist es dein Retter,
Gottes goldnes Bild?
Dir geht ab der Klassengeist,
Weil du immer noch nicht weißt:
Wegen Katjkas Liebesglut
Klebt an deinen Händen Blut.

Marschier mit uns im Gleichschritt, Freund!
Nah ist dein rastloser Feind!“

Vorwärts, vorwärts! Angetreten,
Ihr Proleten!

11

Kein Name ist ihnen heilig.
Sie sind zu allem bereit.
Zwölf Männer marschieren eilig.
Die Zwölf ohne Mitleid und Leid.

Ihre zwölf Gewehre zielen
Auf den unsichtbaren Feind.
Seht, wie sie nach Gassen schielen,
Wo das Schneegestöber greint,
Wo die weichen Schneewehn blinken,
Wo die Stiefel tief versinken.

Den Blick entfacht
Die rote Fahne,
Der Marschschritt kracht
Auf ihren Bahnen.

Der Feind erwacht
In bösem Ahnen.
Und des Schneesturms Flockenjagd
Stäubt ins Auge
Tag und Nacht.

Vorwärts, vorwärts! Angetreten,
Ihr Proleten!

12

Und sie schreiten schwer, gemessen.
„Wer ist dort? Halt! Komm heraus!“
Nur der Wind, der wie besessen
Ihre rote Fahne zaust.

Vorn: nur eisigkalte Wehen.
„Wer da hockt, laß sich mal sehen!“

Bettelhund, vor Hunger schwach,
Trottet hintennach.

„Scher dich fort, du Hunderäude,
Weg vom Bajonett, es sticht!“
„Alte Welt, Hund ohne Freude,
Ab mit dir, ich spaße nicht!“

Hungerwolf fletscht seine Zähne,
Kneift den Schwanz ein, geht nicht fort.
Ein Verlorner, Halberfrorner.
„He, gib Antwort! Wer ist dort?“

Übersetzt von Alfred Edgar Thoss
(Planet Lyrik)

Александр Блок
Двенадцать

1

    Черный вечер.
    Белый снег.
    Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
    Ветер, ветер —
На всем Божьем свете!

    Завивает ветер
    Белый снежок.
Под снежком — ледок.
    Скользко, тяжко,
    Всякий ходок
Скользит — ах, бедняжка!

    От здания к зданию
    Протянут канат.
    На канате — плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию!»
    Старушка убивается — плачет,
    Никак не поймет, что значит,
    На что такой плакат,
    Такой огромный лоскут?
Сколько бы вышло портянок для ребят,
А всякий — раздет, разут...

    Старушка, как курица,
Кой-как перемотнулась через сугроб.
    — Ох, Матушка-Заступница!
    — Ох, большевики загонят в гроб!

    Ветер хлесткий!
    Не отстает и мороз!
    И буржуй на перекрестке
    В воротник упрятал нос.

    А это кто? — Длинные волосы
    И говорит вполголоса:
        — Предатели!
        — Погибла Россия!
    Должно быть, писатель —
        Вития...

    А вон и долгополый —
    Сторонкой — за сугроб...
    Что нынче невеселый,
    Товарищ поп?

    Помнишь, как бывало
    Брюхом шел вперед,
    И крестом сияло
    Брюхо на народ?

    Вон барыня в каракуле
    К другой подвернулась:
— Ужь мы плакали, плакали...
    Поскользнулась
И — бац — растянулась!

    Ай, ай!
    Тяни, подымай!

    Ветер веселый
    И зол, и рад.
    Крутит подолы,
    Прохожих косит,
    Рвет, мнет и носит
    Большой плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию»...
    И слова доносит:

    ... И у нас было собрание...
    ... Вот в этом здании...
    ... Обсудили —
    Постановили:
На время — десять, на ночь — двадцать пять...
    ... И меньше — ни с кого не брать...
        ... Пойдем спать...

    Поздний вечер.
    Пустеет улица.
    Один бродяга
    Сутулится,
Да свищет ветер...

    Эй, бедняга!
        Подходи —
    Поцелуемся...

    Хлеба!
    Что впереди?
    Проходи!

    Черное, черное небо.

    Злоба, грустная злоба
    Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба...

    Товарищ! Гляди
    В оба!

2

    Гуляет ветер, порхает снег.
    Идут двенадцать человек.

    Винтовок черные ремни,
Кругом — огни, огни, огни...

    В зубах — цыгарка, примят картуз,
    На спину б надо бубновый туз!

    Свобода, свобода,
    Эх, эх, без креста!

    Тра-та-та!

Холодно, товарищи, холодно!

— А Ванька с Катькой — в кабаке...
— У ей керенки есть в чулке!

— Ванюшка сам теперь богат...
— Был Ванька наш, а стал солдат!

— Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,
Мою, попробуй, поцелуй!

    Свобода, свобода,
    Эх, эх, без креста!
    Катька с Ванькой занята —
    Чем, чем занята?..

        Тра-та-та!

Кругом — огни, огни, огни...
Оплечь — ружейные ремни...

Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!

Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь —

    В кондовую,
    В избяную,
    В толстозадую!

Эх, эх, без креста!

3

    Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить —
В красной гвардии служить —
    Буйну голову сложить!

    Эх ты, горе-горькое,
    Сладкое житье!
    Рваное пальтишко,
    Австрийское ружье!

    Мы на горе всем буржуям
    Мировой пожар раздуем,
    Мировой пожар в крови —
    Господи, благослови!

4

Снег крутит, лихач кричит,
Ванька с Катькою летит —
Елекстрический фонарик
    На оглобельках...
    Ах, ах, пади!..

Он в шинелишке солдатской
С физиономией дурацкой
Крутит, крутит черный ус,
    Да покручивает,
    Да пошучивает...

Вот так Ванька — он плечист!
Вот так Ванька — он речист!
    Катьку-дуру обнимает,
    Заговаривает...

Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом...
Ах ты, Катя, моя Катя,
    Толстоморденькая...

5

    У тебя на шее, Катя,
    Шрам не зажил от ножа.
    У тебя под грудью, Катя,
    Та царапина свежа!

    Эх, эх, попляши!
    Больно ножки хороши!

    В кружевном белье ходила —
    Походи-ка, походи!
    С офицерами блудила —
    Поблуди-ка, поблуди!

    Эх, эх, поблуди!
    Сердце екнуло в груди!

    Помнишь, Катя, офицера —
    Не ушел он от ножа...
    Аль не вспомнила, холера?
    Али память не свежа?

    Эх, эх, освежи,
    Спать с собою положи!

    Гетры серые носила,
    Шоколад Миньон жрала,
    С юнкерьем гулять ходила —
    С солдатьем теперь пошла?

    Эх, эх, согреши!
    Будет легче для души!

6

...Опять навстречу несется вскачь.
Летит, вопит, орет лихач...

Стой, стой! Андрюха, помогай!
Петруха, сзаду забегай!..

Трах, тарарах-тах-тах-тах-тах!
Вскрутился к небу снежный прах!..

Лихач — и с Ванькой — наутек...
Еще разок! Взводи курок!..

Трах-тарарах! Ты будешь знать,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Как с девочкой чужой гулять!..

Утек, подлец! Ужо, постой,
Расправлюсь завтра я с тобой!

А Катька где? — Мертва, мертва!
    Простреленная голова!

Что Катька, рада? — Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!

Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!

7

    И опять идут двенадцать,
    За плечами — ружьеца.
    Лишь у бедного убийцы
    Не видать совсем лица...

    Все быстрее и быстрее
    Уторапливает шаг.
    Замотал платок на шее —
    Не оправиться никак...

    — Что, товарищ, ты не весел?
    — Что, дружок, оторопел?
    — Что, Петруха, нос повесил,
    Или Катьку пожалел?

— Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил...
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил...

— Из-за удали бедовой
    В огневых ее очах,
Из-за родинки пунцовой
    Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча... ах!

— Ишь, стервец, завел шарманку,
    Что ты, Петька, баба что ль?
— Верно, душу наизнанку
Вздумал вывернуть? Изволь!
— Поддержи свою осанку!
— Над собой держи контроль!

— Не такое нынче время,
Чтобы няньчиться с тобой!
    Потяжеле будет бремя
    Нам, товарищ дорогой!

    И Петруха замедляет
    Торопливые шаги...

    Он головку вскидавает,
    Он опять повеселел...

        Эх, Эх!
    Позабавиться не грех!

    Запирайте етажи,
    Нынче будут грабежи!

    Отмыкайте погреба —
    Гуляет нынче голытьба!

8

    Ох ты, горе-горькое!
    Скука скучная,
        Смертная!

    Ужь я времячко
    Проведу, проведу...

    Ужь я темячко
    Почешу, почешу...

    Ужь я семячки
    Полущу, полущу...

    Ужь я ножичком
    Полосну, полосну!..

    Ты лети, буржуй, воробышком!
    Выпью кровушку
    За зазнобушку,
    Чернобровушку...

Упокой, Господи, душу рабы Твоея...

        Скучно!

9

Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового —
Гуляй, ребята, без вина!

Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.

Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.

10

Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюга́, ой, вьюга́!
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага!

Снег воронкой завился,
Снег столбушкой поднялся...

— Ох, пурга какая, Спасе!
— Петька! Эй, не завирайся!
От чего тебя упас
Золотой иконостас?
Бессознательный ты, право,
Рассуди, подумай здраво —
Али руки не в крови
Из-за Катькиной любви?
— Шаг держи революцьонный!
Близок враг неугомонный!

Вперед, вперед, вперед,
Рабочий народ!

11

    ... И идут без имени святого
Все двенадцать — вдаль.
    Ко всему готовы,
    Ничего не жаль...

    Их винтовочки стальные
    На незримого врага...
    В переулочки глухие,
Где одна пылит пурга...
Да в сугробы пуховые —
    Не утянешь сапога...

    В очи бьется
    Красный флаг.

    Раздается
    Мерный шаг.

    Вот — проснется
    Лютый враг...

И вьюга́ пылит им в очи
    Дни и ночи
    Напролет...

    Вперед, вперед,
    Рабочий народ!

12

    ...Вдаль идут державным шагом...
    — Кто еще там? Выходи!
Это — ветер с красным флагом
    Разыгрался впереди...

Впереди — сугроб холодный,
    — Кто в сугробе — выходи!..
Только нищий пес голодный
    Ковыляет позади...

— Отвяжись ты, шелудивый,
    Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
    Провались — поколочу!

...Скалит зубы — волк голодный —
    Хвост поджал — не отстает —
    Пес холодный — пес безродный...
— Эй, откликнись, кто идет?

— Кто там машет красным флагом?
— Приглядись-ка, эка тьма!
— Кто там ходит беглым шагом,
    Хоронясь за все дома?

— Все равно, тебя добуду,
Лучше сдайся мне живьем!
— Эй, товарищ, будет худо,
Выходи, стрелять начнем!

Трах-тах-тах! — И только эхо
    Откликается в домах...
Только вьюга долгим смехом
    Заливается в снегах...

    Трах-тах-тах!
    Трах-тах-тах...

...Так идут державным шагом —
    Позади — голодный пес,
    Впереди — с кровавым флагом,
    И за вьюгой невидим,
    И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
    В белом венчике из роз —
    Впереди — Исус Христос.

Стихотворение Александра Блока «Двенадцать» на немецком.
(Alexander Blok in german).