3
That night, when Mamai went to ground
on the steppe, by the bridges,
we were in the dark plain together, You and I —
Did you know this?
Before the Don, ominous and shadowed,
my prophetic heart
heard your voice in the plain at night
in the crying of the swans.
At midnight the prince’s host rose
like a cloud,
while far, far the mother wailed
and beat the stirrup.
And night birds were circling,
far away,
while, over Russia, summer’s silent lightning
guards the prince.
The eagles’ cries above the Tartar camp
foretold disaster,
while the Nepryadva veiled herself
a princess in the mist.
And in the mist that lay above
the sleeping Nepryadva,
You came to me, in a radiant garment,
not even startling my horse.
Like a ripple of silver You flashed
along Your friend’s steel sword,
You lightened the dust-drenched armour
on my shoulders.
And when, at dawn, the horde moved in
like a darkened cloud,
Your image, no human hand ever made,
shone brightly on my shield.
3
В ночь, когда Мамай залёг с ордою
Степи и мосты,
В тёмном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?
Перед Доном тёмным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.
С полуно́чи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.
И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.
Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моём плече.
И когда, наутро, тучей чёрной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.