Partout nous sommes. Et nulle part.
Et nous croisons le vent d’hiver,
Qui, jour et nuit, dans les églises,
Chante et souffle sur les cierges.
Souvent, nous croyons voir — là-bas,
Sur les murs sombres, au tournant,
Où nous passions, jadis, chantant,
Quelqu’un qui chante, quelqu’un qui passe.
Je regarde le vent d’hiver :
J’ai peur de saisir le profond.
Je blêmis. Et j’attends. Sans dire
Qui maintenant doit s’ébranler.
Oh, je sais tout. Mais nous sommes deux.
Il ne peut plus être question
Que désormais nous marchions seuls,
Et que Quelqu’un souffle les cierges.
Мы всюду. Мы нигде. Идем,
И зимний ветер нам навстречу.
В церквах и в сумерки и днем
Поет и задувает свечи.
И часто кажется — вдали,
У темных стен, у поворота,
Где мы пропели и прошли,
Еще поет и ходит Кто-то.
На ветер зимний я гляжу.
Боюсь понять и углубиться.
Бледнею. Жду. Но не скажу,
Кому пора пошевелиться.
Я знаю всё. Но мы — вдвоем.
Теперь не может быть и речи,
Что не одни мы здесь идем,
Что Кто-то задувает свечи.