Amid the morning hazes, wavering of pace,
I journeyed to a secret, wonder-laden shore;
The daybreak strove to quench the straggling starry trace;
Dreams still were on the wing, and held in their embrace,
My spirit sought unfathomed godheads to adore.
Upon a lonely journey in a chill, white day,
Amid unfathomed regions, as of old I fare.
The hazes now are rent, and clearly I survey
How hard the upward path, and still how far away,
How far away is all my dreams laid bare.
But to the midnight hour, unfaltering of pace,
I still shall journey on, to reach my yearning's shore;
Yonder on high, beneath another starry trace,
With fires of victory illumining the place,
My shrine awaits me with its hallowed store.
В тумане утреннем неверными шагами
Я шел к таинственным и чудным берегам.
Боролася заря с последними звездами,
Еще летали сны — и, схваченная снами,
Душа молилася неведомым богам.
В холодный белый день дорогой одинокой,
Как прежде, я иду в неведомой стране.
Рассеялся туман, и ясно видит око,
Как труден горный путь и как еще далеко,
Далеко все, что грезилося мне.
И до полуночи неробкими шагами
Все буду я идти к желанным берегам,
Туда, где на горе, под новыми звездами,
Весь пламенеющий победными огнями,
Меня дождется мой заветный храм.