On the pavement
of my trampled soul
the steps of madmen
weave the prints of rude crude words.
Where cities
hang
and in the noose of cloud
the towers’
crooked spires
congeal —
I go
alone to weep
that crossroads
crucify
policemen.
По мостовой
моей души изъезженной
шаги помешанных
вьют жестких фраз пяты.
Где города
повешены
и в петле о́блака
застыли
башен
кривые выи —
иду
один рыдать,
что перекрестком
ра́спяты
городовые.